Закрытый Северск (Томск-7), близнец-братец Новоуральску, сегодня тоже забился в истерике, ошеломлённый известием об упразднении с 1 января его закрытости. Возмущённые северские массы, точно как и новоуральские, прирученные к кормлению дотациями, субсидиями, субвенциями и разной прочей халявой вспомоществования совершенно здоровым, трудоспособного возраста людям, решительно настроены отстоять свой кормилец-забор.
Андрей Остров. Почему ужасный конец закрытого города лучше ужаса без конца
Уже ясно, что Северск сохранит свой статус закрытого территориального образования как минимум до 2017, а скорее всего и до 2018 года. Но камень, брошенный в тихий омут закрытых городов Министерством экономического развития, которое впервые подготовило проект Указа президента об открытии Северска с 1 января 2016 года и даже опубликовало его для обсуждения на официальном портале, дал мощные круги. Понятно, что возрастное население закрытых городов в большинстве своем будет против открытия, что президент не успеет подписать указ, и новый 2016-й год северчане снова встретят за колючей проволокой, как и хотели, без нас, вольных, не знающих прелестей жизни, когда лучше потерять паспорт, чем пропуск в родной город.
Вот и директор северского Сибирского химического комбината Сергей Точилин уже объявил на заседании Законодательной думы Томской области, что гособоронзаказ его предприятием на будущий год получен, а это как бы значит, что закрытость города никто не отменит. О преждевременности открытия Северска заявили и руководители области. И их можно понять, потому что новое мунициальное образование с завышенными требованиями сядет и на без того непростой, но хорошо сбалансированный областной бюджет, который вот только что попал в думу на утверждение. Корректировать его сейчас означает впервые за всю новейшую историю войти в новый финансовый год без бюджета, разбалансировать его, то есть по сути коллапсировать всю социально-экономическую систему Томской области.
Мы не нужны северчанам в закрытом городе, но и они нам здесь, в Томской области, без надобности. Я не успеваю следить за корректировками бюджетов двух городов, но порядок цифр примерно такой: бюджетная обеспеченность томича, который живет в проблемном, обширном, с неважными дорогами и разрушающимися памятниками деревянной архитектуры областном центре - 24 тысячи рублей. А если поделить расходы бюджета на количество жителей относительно благополучного инфраструктурно закрытого города, то получится сумма почти в два раза больше - 40 тысяч рублей. Причем эти 40 тысяч платят «СХК» и федеральный бюджет, а свои 24 томичи зарабатывают сами.
Поэтому сохранить закрытость города сегодня означает сохранить политическую стабильность в Томской области. Если выровнять бюджетную обеспеченность в Северске на среднеобластной уровень, не миновать массовых протестов в ЗАТО.
Я приехал жить в Северск в 1992 году, удачно обменяв сельскую латифундию деда на однокомнатную квартиру. Времена были голодные, непредсказуемые, всех потянуло к земле, но в Томске предлагали только убитые гостинки, а в Северске аж целую «хрущевку». Мне кажется, я был один из считанных по пальцам людей, которые успели заехать в Северск по варианту обмена жилплощадью. Потом эту «форточку» спешно закрыли, и закрытый город снова законсервировал сам себя. Не знаю, как сейчас, но раньше, чтобы купить там квартиру, надо было иметь прописку. Жениться на северчанке, найти там серьезного работодателя или очень близких родственников. В общем, город защищал сам себя, свою заколючую избранность.
Но в начале 90-х создатели атомного щита родины почувствовали себя рядовыми россиянами, и даже хуже. Закончилось «московское снабжение», началось рыночное. В Томске уже втридорога, но было все необходимое для жизни: спирт «Ройял», растворимый напиток «Зуко» и паштеты в полуовальных банках. А в Северске мне выдали первые и, надеюсь, последние в моей жизни талоны на продукты. Для молодежи рассказываю: талоны - это когда ты приходишь в магазин и покупаешь продукты по низкой цене, но ограниченное количество, которое написано в твоем талоне. Крупа, два кило. Сахар - пять, и так далее.
А такого уровня бытового хамства и грубости я не видел ни в открытом Томске, ни в родном селе, ни в студенческих общежитиях. Свары в автобусе начинались в среднем через две остановки. Люди были раздражены не только свалившейся на них рыночной реальностью, но и самим фактом того, что их уравняли с прочим «черным» населением России.
Но осталась одна примета «богоизбранности» - колючая проволока. Вот почему за нее прежде всего пожилые северчане будут держаться до последнего. Она, колючка, - свидетель их молодости и невиданного в СССР благополучия. Пожилых обязательно поддержит целая армия теряющих свою значимость и влиятельность режимников, секретников и пропускников, включая симпатичных девушек, за хорошую зарплату пропускающих граждан и проверяющих автомобили на КПП. А есть же еще последнее крупное войсковое соединение на территории региона - северская дивизия, а в ней - офицеры, невесть что охраняющие, но с зарплатой от 70 тысяч рублей и выше. Все будут против открытия. Они будут кричать про то, что их город самый безопасный в мире, что они не хотят видеть у себя томских бомжей и цыган с героином, что томские преступники не отходят от КПП, потому что хотят напасть на Северск и поделить на зоны влияния. В начале нулевых с легкой руки тогдашнего директора «СХК» Валерия Ларина мы в программе «Сороковочка» пытались развенчивать эти мифы, но никакая статистика не убеждала северчан.
Уровень уличной преступности и преступлений против личности в пересчете на 100 тысяч населения в закрытом Северске был выше. Машины во дворах разукомплектовывали чаще, чем в Томске. Северск в то время быстро отнимал у Стрежевого сомнительные лавры героиновой столицы области. Сейчас не менее сложная обстановка со спайсами.
Открывать Северск надо по многим причинам. Чем быстрее, тем лучше. И Минэкономразвития не зря взяло огонь на себя. Значит, принципиальное решение принято. Что экономит федеральный бюджет и недополучит в случае открытия Северск? Официальная цифра - дотационные 900 миллионов рублей в бюджет ЗАТО. Думаю, что потери будут существенно больше, учитывая громадные потери по налогу на доходы тех же физических лиц, которые перечислены выше: военные, режимники. Да и сами зарплаты упадут, скорее всего, на первых порах из-за возможного снижения районного коэффициента.
Но что в конечном итоге выиграют северчане? Рискну предположить, что вырастут в цене квартиры. Многие захотят купить жилье в городе, где нет
заваливающихся сараев и металлических гаражей, и где есть места в детских садах. Земля в Северске станет объектом купли-продажи, и это неминуемо приведет к тому, что колючка вдоль берега будет снесена, и город развернется лицом к реке. Там прекрасные пляжи, и чтобы загорать на них и купаться, теперь не надо будет прятать пропуск в целлофан и плавки. В Северске наконец-то появится реальная, а не декларируемая возможность заниматься малым бизнесом и мелкотоварным производством. Петр Иннокентьевич Мануйлов, некогда известный в Северске предприниматель, а теперь житель Краснодарского края, однажды жаловался мне: «Как я могу открыть в Северске колбасное производство, если на КПП требуют открыть фуру-холодильник с замороженными тушами и под надзором голодных солдатиков перекидать ее в местные северские газели? Зачем мне эти лишние накладные расходы?».
Сильно не сразу, но Северск получит нормальный рынок труда. На котором будет цениться компетенция, а не местная прописка. Профессионалы «с воли» просто заставят северчан работать так, как они умели во времена создания ядерного щита: с выдумкой, энтузиазмом, без фирменных северских примочек: воровства с рабочего места, страсти к халяве и ничегонеделанию. Поверьте, я с рабочим северским классом сотрудничал, знаю, что говорю.
Источник: здесь
